(6 июня 2016) Землетрясение 7 декабря 1988 года за две минуты стерло с лица земли города Спитак и Ленинакан, близлежащие деревни и села разрушены. В тот день армянской семье Никогосян удалось выжить. Самой младшей Стелле было 7 месяцев – ее, последнюю, отец с трудом выискивал под завалами собственного дома
— Вообще я по жизни очень везучая! – восклицает, широко улыбаясь, 28-летняя Стелла Никогосян – преподаватель Института социально-гуманитарных знаний Казани. — Спустя три года после землетрясения папа спас меня из горящего дома, но это уже совсем другая история…
Тот день, 7 декабря, девушка знает настолько детально, как будто видела все своими глазами. Когда она была еще ребенком, вместо сказок просила рассказывать историю ее спасения.
— За день до трагедии почти все жители нашей деревни видели на небе вопросительный знак из густых облаков, но через некоторое время они рассеялись, — вспоминает армянка. – Об этом мне много раз повторяли родители, родственники, знакомые – все, кто тогда уцелел. Но в тот вечер никто не придал увиденному значения.
Землетрясение началось утром в 11.41 — это время все хорошо запомнили, потому что на многих городских часах стрелки остановились именно на этих цифрах.
— В то утро по счастливому стечению обстоятельств папа не пошел на работу, — продолжает Стелла. – Он сидел и смотрел бразильский сериал, которые в СССР тогда были в диковинку. Мои брат Армен и сестра Армине, как ни странно, тоже были дома: не пошли в детсад из-за плохого самочувствия. Мама делала уборку по дому, а я спала в колыбели.
Когда начались толчки, а потом ненадолго прекратились, люди до конца не осознавали, что началось землетрясение. Был невыносимый гул, свист, и многие думали, что это летят с самолетов бомбы. Было очень темно из-за густоты пыли и тумана.
— В первые секунды папа бросился в комнату к моему брату и сестре, схватил их, взял за руку маму и вытащил всех на веранду. Но на ней они не могли удержаться, хватались за железные бортики. Папа пытался помочь родным спуститься на землю, но у него это не получалось из-за сильных толчков, — Стелла восстанавливает хронологию событий. – А я в это время все еще оставалась в доме, лежала в кроватке…
Семья Никогосян проживала в трех километрах от Спитака – города, на который пришелся эпицентр землетрясения. Была беспрерывная тряска: почва раскрывалась настолько, что каменные дома мигом уходили под землю.
— Сейчас это вспоминать уже не так страшно, как тогда, со слезами на глазах, — улыбается девушка. — Родители порой шутят, что мама, наконец, в тот момент вспомнила, что я-то осталась в доме!
Тогда Андраник Ширами попытался войти в дом, но не смог, ведь он буквально разваливался на глазах: крыша падала, стены рушились. Веранда, где находились мама, брат и сестра Стеллы, сильно раскачивалась. Андраник делал один шаг вперед и три назад из-за сильной раскачки, но зайти в дом за Стеллой не получалось — тогда были зафиксированы самые сильные толчки – 9 баллов по 10-балльной шкале.
И тут – надо же такому случиться – дом Никогосян стал сильно гореть! Оказывается, печка-буржуйка перевернулась – такое происходило во многих близлежащих домах. Андраник Ширами целый час тушил пожар и только потом смог пройти в дом.
— Папе было сложно найти меня среди завалов, потому что я не плакала, — уточняет Стелла. – У него даже мелькнула мысль, что меня, возможно, уже нет в живых… Когда папа все же обнаружил мою кроватку, она была завалена тяжелыми плитами, то он нашел в себе силы (думаю, в состоянии аффекта появляются какие-то нечеловеческие возможности) убрать все тяжести, которые были надо мной. Когда он взял меня в руки, от макушки до ног я была в пыли и облизывала губы, прося, таким образом, воды. К всеобщему удивлению, на мне не было и царапины! Все ликовали, что я жива и здорова!
Самое страшное началось, когда туман рассеялся и люди начали осознавать, что произошло. Почти у всех женщин лица были вымазаны грязью: когда от увиденного они падали в обморок, то, чтобы привести их в чувства, воду брали из лужи, хоть и была зима, снега на улицах не было. У всех пострадавших началась паника: кто-то плакал, кто-то истерически смеялся.
— Сестра папы с тремя детьми были в городе Спитаке, в самом эпицентре, связи не было, до нас только доходили слухи, что городов Спитак и Ленинакан больше нет, — вспоминает девушка. — Отец считал своим долгом поехать и узнать, что произошло с сестрой.
Оставить свою семью Андраник не мог, поэтому небольшой путь они проделали на машине, но ближе к Спитаку проехать было невозможно, и они продолжили путь пешком. Люди толпами шли в этом же направлении: они знали, что впереди – эпицентр землетрясения, но продолжали идти, потому что там находились их близкие.
— Этот путь родители описывают всегда очень тяжело, — продолжает Стелла. — Впечатления даже намного сильнее, чем само землетрясение. На улицах было много трупов: кто-то обгорел в пожаре, кто-то умер под завалами. Из-за пожаров многие просто не узнавали своих родных, и они считались без вести пропавшими. Все понимали, что тела нельзя оставлять на земле: на запах крови с гор могли спуститься шакалы и гиены, поэтому каждый делал небольшие ямы, для того чтобы временно закопать своих родственников.
Семья Никогосян очень торопилась попасть в Спитак, но отец Стеллы не смог пройти мимо, когда увидел, как его знакомый один закапывает свою погибшую семью из 10 человек, и остановился помочь.
— Тогда мама, держа нас всех на руках, слезно умоляла папу продолжить путь: «Андраник, у тебя сестра под завалами, ей тоже нужна помощь!». И мы продолжили путь, — вздыхает армянка.
Дойдя до конца деревни, глава семейства понял, что с детьми дойти будет сложно, и мама Стеллы — Мари вернулась с детьми в деревню, а папа добрался до Спитака на грузовой машине. Спустя сутки он вытащил из-под завалов живыми сестру с тремя детьми. И это было тоже чудом!
— У нас был большой железный гараж, где хранилось сено для скотины, туда мы и вернулись, — говорит девушка. — Вместе с нашей семьей в гараже обосновалось еще 14 — 15 семей. Там мы спали, закутавшись в сено, но все равно было холодно. Питались тем, что осталось из запасов: пшено, мясо, сыр.
Те, у кого дома хоть немного уцелели, продолжали жить в сараях и гаражах, опасаясь, что землетрясение повторится вновь.
На вторые сутки приехали спасатели СССР, а также из других стран. Они объявляли моменты тишины, чтобы из-под завалов можно было услышать голоса живых людей. В первый день было очень много криков, часто было непонятно, куда бежать и кому помогать. К спасателям обращались с просьбами: «Помогите мне», «Вытащите моего ребенка». На вторые и третьи сутки голосов из-под завалов становилось меньше.
— У нас в семье тоже были потери — двоих папиных двоюродных братьев вместе с их женами спасти не удалось, — вздыхает Стелла. — У мамы двоюродный брат был в больнице после операции: когда началось землетрясение, здание обрушилось на него, он не смог убежать. Много троюродных братьев и сестер погибло…
В первые дни после трагедии было очень много самоубийств. Но на третьи сутки люди перестали плакать. Все говорили, что это из-за каких-то успокоительных веществ, которые сбрасывали с самолетов над разрушенными городами.
Около двух месяцев семья Никогосян вместе с другими односельчанами прожили в гараже. А потом в Спитак и Ленинакан начали тысячами завозить оборудованные для жилья советские вагончики для проживания. Многие семьи обитали в таких вагончиках десятки лет.
Через два года Андраник построил большой дом, но семья Никогосян прожила там пару месяцев, из-за возобновившегося Карабахского конфликта родители приняли решение уехать к родственникам в Мамадыш, сняли там квартиру.
В Мамадыше Стелла окончила юридический факультет филиала Московского государственного университета экономики, статистики и информатики. В 20 лет она переехала в Казань и поступила в аспирантуру в КФУ.
— Мой дедушка был необразованным, но очень начитанным человеком, — продолжает преподаватель. — Он хотел, чтобы в его роду был хоть один ученый, и выбор пал на меня. Для того чтобы оправдать его надежды, я поступила в аспирантуру, защитила диссертацию, правда, ему так и не удалось увидеть меня в качестве кандидата наук. Теперь папа подхватил идею дедушки и просит от меня докторскую.
Стелла признается, что хорошо все тогда закончилось. Но страх до сих пор не уходит… Когда она переехала в Казани в квартиру на восьмой этаж нового дома, к ней часто приезжала мама и, услышав какой-то грохот или сильные удары из-за близлежащей стройки, всегда «подрывалась» с места и пыталась собрать всех, кто рядом. А ведь прошло уже 28 лет.
— Вспоминая трудные моменты нашей жизни, мы не в обиде на судьбу, — подытоживает девушка. – Беда еще больше сплотила семью. Все, что происходит, нужно для того, чтобы что-то понять, осмыслить. Если все будет хорошо, то мы просто не будем этого ценить.
Анна ГЛАЗУНОВА
Фото Наталья ВЯТКИНА